- Подробности
- Автор: Super User
- Категория: Наследники Победы
- Просмотров: 1384
Дарья Полетаева (г. Ульяновск)
Шурочка
Историю, которую хочу Вам поведать, не является моей фантазией, это настоящее событие. У моей бабушки Лидии было четыре сестры: Любовь, Александра, Надежда и Люся. Отец ушел на войну в первые дни, но через четыре года вернулся, а Александра, которой тогда было шестнадцать лет, трагично погибла. Историю ее гибели я слышала сто раз, но, пожалуй, никто не знает правды.
Бабушкин двоюродный брат писал книги, в семейном кругу мы его называли писателем, но он никогда не издавал свои творения, писал для нас. Он написал две книги о моей семье, в том числе одну из них посвятил Шурочке (так звали Александру). В ней написано, что она умерла от ранения, полученного от своего командира. Как видите, эта история не проста, навязывается вопрос: почему? Именно на этот вопрос я и искала ответ. Я решила провести свое расследование. Нечаянно услышав о сайте в интернете, который называется «ОБД Мемориал», я набрала данные Шурочки. На этом сайте можно найти данные о погибших родственниках. Бабушка рассказывала, что Шура отважной была, сама подделала документы: прибавила себе два года и в 1942 г ушла. Затем я расспрашивала ее младшую сестру Надежду, которой на момент войны был год, но она все знала о сестре по рассказам матери. Ее рассказы были очень интересны, их я записала на диктофон. Но и этого мне было мало, я решила написать электронное письмо. Я даже и не ожидала такого: на мой запрос откликнулись в первый же день. Они не только нашли про Шурочку подробную информацию, но и подсказали, куда можно обратиться, чтобы найти недостающие «пазлы». Жаль, что я не могу все это рассказать моей любимой бабушке, она не дожила до этого всего год. Я поведаю историю, которая Вам может не понравиться... Все привыкли читать о подвигах человеческих. Если задать вопрос «С чем у Вас ассоциируется Великая Отечественная Война?» Люди хором отвечают, — «Героизм». Но правы ли они? Всегда ли были одни герои? Нет! Например, этот случай...
Однажды, когда солнце успело встать, но двор еще не наполнился прежней живостью да суетой, где только еще мама-гусыня веля за собой своих детишек к речке, и корова, нервно отмахиваясь хвостом от мух, жевала сочную травку, проснулась Лидочка. Она потянулась и потерла свои заспанные глазки. Она еще не знала, что вся эта спокойная жизнь скоро закончится, что через мгновение, в возрасте шести лет ей придется нянчиться с двумя новорожденными, в то время как мама будет колоть дрова, чтобы ее дети не умерли от холода. Шурочка еще спала на соседней кровати, а Лида тихонечко откинув одеяло, вышла в соседнюю комнату, где сидели родители. Она хотела кинуться к ним и обнять их, но что-то ее остановило. Василиса и Георгий (родители) сидели за столом и горячо держались за руки. Мама опустила голову, слеза сверкнула у нее на щеке и, покатившись вниз, упала прямо на засохшую корочку хлеба, которая одиноко лежала на голубой тарелке. Василиса, увидев Лиду, встала из-за стола, интуитивно держась за свой беременный живот, чувственно обняла дочь. Через секунду в объятьях оказались отец и Шура. Они сидели молча, девочки ничего не спрашивали, догадывались. Война не была для них новостью, они с опасением ждали ее. Мама разделила корочку хлеба на всех со словами: «Теперь нужно беречь еду». Дети с удовольствием грызли хлеб, мамины слезы придавали ему горьковатый вкус.
На следующий день отец ушел на войну, а через три месяца Василиса родила двойню. Лида следила за новорожденными, а Шура училась в десятом классе. Услышав таинственный разговор между учителями, Шура решила идти на войну, но ее не пускали. Она подделала документы и через день решилась сообщить матери. Василиса вытирала пот со лба после готовки, когда дочь подошла к ней: «Мама, я ухожу на войну!» «Что?» — в отчаянии переспросила мать. «Ухожу и точка!» — и в этот момент Шура стукнула кулаком по столу. Как бы ее не просили остаться, все было напрасно. Уже через несколько дней Шура училась в школе радисток, куда приехал ее родственник. Он пытался ее остановить, предлагал быть его секретарем (он имел высокий чин), раз она так рвется на войну. Но она ему отказала.
Прошло пять месяцев, она оказалась в 174 ОЗАД ПВО (отдельном зенитном артиллерийском дивизионе противовоздушной обороны). Она охраняла железнодорожный мост через Волгу, спала в окопах. Шурочка обзавелась подружками, подружилась с прекрасным человеком по имени Сёмка. Ей было страшно, свои эмоции она выплескивала в тетрадь, в которой были описаны все ее дни, прожитые на войне. Было холодно, надежда на победу тихонько умирала. Посовещавшись с подружками, решили они организовать в дивизионе ансамбль песни и пляски и хоть как подняли настроение сослуживцам.
А время шло. Их батальон отправили в Молдавию. И там произошло ужасное... К Шуре и к другим девушкам домогался их командир. Шурочка его отвергала, а он за это издевался: заставлял ее дежурить и днем и ночью. Шура была хитрой девушкой, замечала за своим командиром странные вещи, он постоянно исчезал, она записывала все свои догадки в тетрадь и лишь раз решилась намекнуть подругам. В ночь на 12 июля Шура могла выспаться, командир начал догадываться, что она все знает.
В ту ночь дежурила ее подруга Валя, Шура уговорила поменяться дежурствами и сама решилась стоять на посту. Сердце ей подсказывало, что этой ночью всё прояснится. Шёл ужасный дождь, он сильно тарабанил, над головой слышался гром, а ноги так и проваливались в размякшей земле. Шура дождалась, когда командир вышел из своей палатки и отправился в сторону леса. Покинув пост, Шурочка пошла за ним. Подойдя к палатке, она услышала немецкую речь, заглянув за угол, увидела своего командира и немца. Они о чем-то разговаривали, а у Шуры в голове мелькнула мысль о том, что она была права. Немец передал командиру белый сверток и в этот момент послышался голос за спиной девушки: «Так-так, у нас гости!» Это был голос ее друга Сёмки. «Командир, кажется, кому-то не спится!» За спиной стоял Сёмка, а перед лицом командир и немец. «Эх, Шура, Шура, я так и знал, что не следует ждать от тебя хорошего!» — сказал командир, заряжая пистолет. Шуре некуда было бежать. Она понимала: «Вот и смерть пришла!» Она не могла понять, зачем все это нужно было Сёмке, она ему доверяла как брату. Шурочка подняла голову к небу, жирные капли падали на ее лицо, заглатывая их, она предвкушала боль. Вот и жизнь пролетела, не испробовав вкус победы, не испытавши ласки мужа и не почувствовав женского материнского счастья... Она больше ничего не слышала, кроме двух заглушенных выстрела, больше ничего не чувствовала, кроме сжигающей боли в груди и в животе. Она упала на мягкую землю и тут же глаза ее закрылись, а тело стало мертвенно белым. Подружки почувствовали неладное, а после услышанных выстрелов среди раскатов свирепствующего грома, они выбежали из своих палаток. Но на место преступления их не пустили. На вопрос Вали: «Что случилось?» ответили: «Шура застрелилась». Никто в это поверить не мог, ее они не видели, Шуру быстро увезли. Когда девочки вернулись в палатку, то обнаружили погром, но самое страшное не это, тетрадь Шуры не нашли, ее выкрали. Вызвали «ЧП», была создана комиссия по расследованию причины самоубийства бойца Красной Армии. Им удалось выявить истинную причину, командира должны были расстрелять, но вскоре дело замяли, и наказание было заменено на штраф. Да, оказалось, что человеческая жизнь стоит копейки, командир после этого исчез, но Сёмку расстреляли. Тело Шуры отвезли в госпиталь, но оттуда, по документам, оно было возвращено в часть. Но тело больше никто не видел. Если бы Вы знали, как горько плакала мать по своей дочери...
Бабушка рассказывала, однажды, возвращаясь из школы, она застала молодых девушек. Мама плакала, облокотившись на одну из них: «Лидочка, послушай, что говорят Шурочкины подружки». Они рассказывали о Шуре правду, это они рассказали о тетради. Они не могли не приехать к Василисе после войны и не поблагодарить ее за такую дочь; она была не только смелой, но и веселой. Пошли новые слухи, будто тот командир дослужился до высокого чина, впоследствии стал полковником в отставке и кандидатом технических наук. Но я надеюсь, что это только слухи, ведь черное пятно «героизма» не может жить счастливо, когда истинные герои лежат в сырой земле... Нужно помнить о наших героях и «не смешивать» их с ничтожными предателями...
- Подробности
- Автор: Super User
- Категория: Наследники Победы
- Просмотров: 1108
Полина Тесля (г. Санкт-Петербург)
Ласточка нам поможет
Моей прабабушке, Тарасовой Анне Владимировне, пережившей тяжелые дни блокады, посвящается…
Однажды после уроков я возвращалась домой. Декабрьский холод еще не настал, и на улице зеленела, или точнее, желтела прошлогодняя трава. Небо прояснялось.
Тут мое внимание привлекло что-то блестящее. Я нагнулась и осторожно подняла какой-то металлический предмет. Что это? Немного очистив от грязи, я увидела, что это значок в виде ласточки. Простенький, ничем не примечательный, он притягивал мое внимание, словно был чем-то самым дорогим для меня. «Возьму домой и покажу маме», - решила я.
По дороге я думала только об этом значке, и любопытство взяло верх, подходя к дому, я решила достать его. Ничего интересного, но в то же время что-то загадочное. «Надо его почистить», — решила я и осторожно начала очищать грязь.
Едва я коснулась крыла ласточки, как у меня потемнело в глазах. Что случилось?
Вокруг было уже достаточно темно, хотя небо светлело между пролетающими свинцовыми тучами. Темнота выползала из подворотен, тени падали от огромных черных зданий, в окнах которых не было ни огонька. Мимо меня медленно шли худые, изможденные люди. И вокруг была зловещая тишина. Если люди и разговаривали, то это было больше похоже на шелест осенней листвы. Где я оказалась? Я ясно вижу, что это мой город, мой Петербург... Но что с ним произошло?
— Девочка, что ты здесь делаешь совсем одна? — окликнула меня проходящая мимо женщина. — Ты потерялась?
— Я не знаю, где мой дом, — ответила я.
— Пойдем со мной, меня зовут Елена Николаевна, познакомишься с моей дочкой, переночуешь у нас, ночью нельзя оставаться на улице, вдруг бомбежка или артобстрелы.
Минут через десять мы вошли в парадную и стали подниматься по темной лестнице. Дверь в квартиру нам открыла худенькая светловолосая девочка. Она была моего возраста, на ней было легкое пальто и старомодный беретик: в квартире было холодно.
— Это Аня, — сказала Елена Николаевна, — она приболела немного, простудилась. Идите, девочки, на кухню, я сейчас растоплю буржуйку.
На кухне я обратила внимание на странное сооружение: большая металлическая бочка с вырезанным окошечком, в котором, весело потрескивая, горят части сломанного стула. Наверху бочки стоит труба, уходящая в форточку, около трубы стоит кастрюлька и чайник.
— Сейчас поедим картофельного супчика, мы с Анечкой в воскресенье ездили за город на картофельные поля, где она и простудилась, и набрали немного картошки. Трудно сейчас стало, вот из нашей большой коммунальной квартиры только и остались мы с Анечкой. Единственная радость — получить письмо от папы с фронта, но сейчас трудно доставлять почту. Надеемся на чудо и... на ласточку. Анечка показала мне знакомый значок в виде ласточки, который я вначале не заметила.
Трудно передать то потрясение, которое я пережила в тот момент. Мне все стало понятно. Я оказалась там. В прошлом… В блокадном Ленинграде! Я внимательно посмотрела на Анечку и увидела, как у нее горит лицо и лихорадочно блестят глаза. «Ей нужен врач или хотя бы лекарства», — подумала я.
И вдруг я поняла, что нужно сделать. Ласточка мне поможет. Едва я коснулась крыла ласточки, как у меня потемнело в глазах.
Очнулась я около своего дома на скамейке, рядом стояла мама и громко звала меня:
— Полина, ты что уснула? Звонила бабушка и просила срочно привезти лекарство для твоей прабабушки Ани, она немного простудилась. Она, конечно, крепкий человек, пережила блокаду, но в ее возрасте это опасно. Я написала список лекарств, быстренько отправляйся в аптеку и к бабушке.
И только сейчас я поняла, у кого сегодня была в гостях. Я обязательно должна помочь Анечке...бабушке Ане! Я очень этого хочу, чтобы потом бабушка Аня еще раз рассказала мне, как она и ее мама Елена Николаевна выжили в те страшные годы. Анечка, бабушка Аня, девочки мои, ждите меня, я уже бегу к вам! Ласточка мне поможет!
- Подробности
- Автор: Super User
- Категория: Наследники Победы
- Просмотров: 1561
Арслан Шамсутдинов (г. Учалы)
Помним, находим, гордимся!
Память сердца
Сорок первый, враг топчет советскую землю,
И отец, на войну уходя, говорит мне: « Сынок!
Ухожу я на фронт, но вернусь, обещаю, поверь мне,
Буду бить я фашистов, чтоб мною гордиться ты мог».
Шла война, мать одна нас детей поднимала.
Писем нет от отца. Жив он или погиб?
А мы верим в победу, мы ждем мирной жизни начало,
Об отце, в детском сердце, мы светлую память храним.
Почтальон нам принес фронтовой треугольник- письмо
Мать боится открыть, я мальчишка письмо прочитал:
Ей печальную, страшную весть оно принесло:
«В ноябре 43-го без вести муж ваш пропал».
И настал День Победы, салютный май – 45-го
И один за другим возвращались солдаты с войны.
Не вернулся пропавший отец наш с войны той проклятой,
И о нем память в сердце уж 70 лет мы храним.
Я уж сам весь седой, и растут у меня уже правнуки,
Вот стою я у братской могилы и слезы в глазах.
«Я нашел тебя, папа, я вырос, я помнил, искал тебя,
Ты теперь не пропавший, ты герой, защищавший и землю, и нас»
Память сердца, память сердца не дает нам забыть о войне,
Память сердца, память сердца, мы храним наяву и во сне.
Стихи Арслана Шамсутдинова посвящены прадедушке Давлетбердину Махмуту Амировичу, без вести пропавшему в 1944 году на фронтах Великой Отечественной войны. Но в 2005 году накануне 60 -летия Великой победы пришёл ответ, что мой прадедушка, автоматчик 466 стрелкового полка 125 стрелковой дивизии погиб 15 января 1944 года в ожесточенном бою за Финское Койрово и похоронен в братской могиле в районе Финское Койрово Кингисеппского района Ленинградской области. Он погиб 15 января при освобождении Ленинграда из блокадного кольца. Мой прадедушка погиб за Великую победу советского народа в Великой Отечественной войне.
Место последнего боя.
- Подробности
- Автор: Super User
- Категория: Наследники Победы
- Просмотров: 1295
Варвара Бартновская (г. Санкт-Петербург)
Дети блокады
Никто не забыт и ничто не забыто…
Говорят, что мы — современные дети — не уважаем свою историю. Почему же? Уважаем, конечно, только уважаем по-своему. Ведь наше время – век компьютерных технологий, интернета и так далее. Перед празднованием Дня Победы, например, все странички в различных социальных сетях исправно заполняются изображениями георгиевской ленточки и фотографиями ветеранов-победителей, гордо шагающих по Красной площади.
Только вот проблема в том, что за пределами интернета всё рвение современного молодого человека, к сожалению, пропадает. Нередко можно наблюдать такую картину: взлохмаченное чучело в последний момент залетает в вагон метро и, оттолкнув бабушку, плюхается на единственное свободное место. А ведь вполне возможно, что не далее как сегодня утром, этот молодой человек добавил на свою страничку очередную запись со словами благодарности, адресованными ветеранам (и этой бабушке в частности). А сама она, принуждённая болтаться по вагону метро, пока более вежливый молодой человек не уступит ей место, и не ведает о том, как уважает свою историю косматое чучело, вальяжно развалившееся перед ней. О чём же думает бабушка в этот момент? Меня всегда интересовало, что скрывает этот долгий, угрюмый взгляд, обращённый скорее к глубинам своей памяти, чем к чему-то внешнему. Я особенно хорошо помню такой взгляд моей двоюродной прабабушки, Золевской Надежды Константиновны. В тот раз я услышала очень интересную историю жизни моей прабабушки в страшные годы блокады.
«Когда началась блокада, мне был только один годик. И я, слава Богу, не помню страшных событий того времени. Но до сих пор во мне живёт ужас тех дней, дикий, непонятный мне самой страх перед тем, что вот-вот оборвётся самое последнее, что связывает меня с жизнью. Я боялась за себя и за маму. Моя мама, Никонова Клавдия Васильевна, бояться не могла, она сама так всегда говорила. Клавдия Васильевна, надо сказать, была человеком очень активным. В тяжёлые годы она была как огонь и зажигала искры веры во всех окружающих. Поэтому больше всего я боялась однажды проснуться и не увидеть мамы. Однажды это случилось. Тогда я очнулась в огромном тёмном ящике, как сначала подумала. Позже оказалось, что нас забрали фашисты и везли в концлагерь Саласпилс в Прибалтике. Самая страшная трагедия для меня была в том, что меня оторвали от мамы. Потом оказалось, что Клавдия Васильевна тоже попала в Саласпилс. Но нас держали в разных корпусах и мы так и не узнали, что находились так близко друг от друга. Это было в 1942 году. Мне тогда было всего три года, и я не помню всех ужасов пребывания в концлагере. В память навсегда врезалось главное: холод, голод, побои, стоны и смерть повсюду. После войны меня взяла к себе немецкая семья. Естественно о любви и понимании в такой семье не могло быть и речи. Особенно запомнилась мне одна игрушка, сделанная из подручных материалов. Этой игрушкой постоянно играл немецкий мальчик, мне же не разрешалось к ней даже прикасаться. А когда наступило особенно тяжёлое время, меня просто выкинули на улицу. Потом меня определили в детский дом и поручили заботам сердобольной воспитательницы. Есть было нечего и, если бы через два года Клавдия Васильевна не нашла бы меня, я, наверное, не выжила бы. Несмотря на долгие годы разлуки, мы с мамой сразу узнали друг друга и в 1948 году вернулись в Ленинград. Там мы поселились у моей тёти, Никоновой Зинаиды Васильевны. Послевоенное время было тоже очень тяжёлое. Жить и работать нас заставляла только вера в светлое будущее. И вот оно — это будущее...» — бабушка махнула рукой в сторону развалившегося на сидении молодого человека. Мне стало очень обидно и за бабушку.
Так давайте же проявлять уважение к нашим великим ветеранам там, где они это могут увидеть! Не на просторах интернета, а на улицах и общественном транспорте. И всегда помнить, что нынешняя история существует только благодаря им — нашим ветеранам!
- Подробности
- Автор: Super User
- Категория: Наследники Победы
- Просмотров: 1127
Григорий Тимофеев-Козлов (г. Санкт-Петербург)
Экспонат
В музее истории школы No138 в разделе, посвящённом героической обороне Ленинграда, среди различных экспонатов представлена ничем не примечательная, ржавая, старая машинка для стрижки волос. Это наша семейная реликвия. История этого инструмента потрясла меня и всех, кто слышал её на экскурсии в школьном музее.
Моя бабушка, Тимофеева Вера Дмитриевна, родилась в 1937 году в семье сельского учителя Григорьева Дмитрия Ильича в Гдовском районе Псковской области. 23 июня 1941 навсегда врезалось в память моей бабушки. Ей было всего четыре года, когда прекрасным летним днём, всей семьёй они шли по длинной дороге через огромное жёлтое поле и всю дорогу отец нес её на руках как самую младшую. Через всю жизнь бабушка пронесла ощущение счастья того дня: солнце, лето, вся семья вместе и крепкие руки отца. Она ведь была очень маленькая и не понимала, что означают слова «папа уходит на войну». Этот солнечный день разделил жизнь их семьи на «до» и «после». После войны семья воссоединилась, но через что им пришлось пройти! Вскоре Гдовский район оказался занят немцами, жители даже не пытались эвакуироваться. Местные газеты писали, что враг далеко, поэтому местные жители почти все оказались на оккупированных территориях. Семья моей бабушки в своей деревне прожила до ноября 1941 года, в это время уже были сформированы и активно действовали партизанские отряды. Фашисты отвечали карательными мерами, например, сжигали деревни вместе с жителями. Жителей деревни Новый Быт, где был дом семьи моей бабушки, успели предупредить. Глубокой ночью люди бежали от своих домов в исподнем, босиком по мёрзлой земле, а за их спинами уже полыхала заревом родная деревня. С собой ничего захватить не удалось. У прабабушки Линды была только одна вязаная кофта, которую она разорвала на куски и укутала ноги детям.
Время последующих 3 лет было для всех спасшихся в лесу сущим кошмаром, о котором можно не одну книгу написать. Жизнь в землянке, жуткий холод и голод (костры нельзя было разжигать), бомбёжки, воздушные бои и диверсанты… Но все эти испытания меркнут по сравнению с почти животным страхом быть обнаруженными. Каким-то чудом прабабушке Линде удалось спасти всех своих детей: Ларису, Володю и Веру (мою бабушку). Вот такое у них было детство.
В январе 1944 на востоке где-то далеко грохотала канонада, потом им сообщили, что освобождён Ленинград и немцы отступают и что они могут вернуться в деревню. А куда возвращаться-то, деревни нет, колодцы закиданы трупами убитых животных. Когда-то Новый Быт назывался Старый Быт и там была барская усадьба, после революции деревню переименовали, усадьбу национализировали. Бабушка вспоминала, что в бывшем барском доме у них одно время была квартира, потом отцу, как учителю, выделили дом. После ухода фашистов от деревни остался только старый, но добротный, барский ещё, свинарник. В нём и поселились всей деревней. Загон — семья, ещё загон — ещё семья. Так и жили, радуясь, что спят не на сырой земле и что крыша есть над головой. Однажды утром люди обнаружили, что не могут выйти из своих «комнат», так весь проход завален спящими людьми. Они лежали друг на друге, в проходах и между ними невозможно было пройти. Это была 196-я дивизия генерала Ратова. Грязные, вшивые, неимоверно усталые — это были освободители Ленинграда. Ни одного часа отдыха они не получили, а всё шли и шли дальше на Запад, освобождая истерзанную, политую слезами и кровью несчастных жертв, свою Родину. В Гдовском районе были очень тяжёлые бои, враг цеплялся за каждый клочок земли. Когда местные увидели этих несчастных «солдатиков», все забыли про свои трудности и бросились готовить еду, разжигать костры для котлов, чтобы прокипятить одежду и вымыть солдатиков. А попутно обнимали, целовали, расспрашивали. Бабушка рассказывала, что солдаты были не то, что грязные, а в какой-то корке, только глаза сверкали на лицах. На войне не бывает мелочей и мерзкая вошь — это вовсе не мелочь, она очень сильно может испортить жизнь даже очень отважному солдату. Каким-то чудом прабабушка Линда сохранила машинку для стрижки волос, то ли нашла на пепелище, то ли подарил кто, но это уже неважно. Важно то, что машинка эта была только у прабабушки Линды и она несколько дней подряд стригла, стригла, стригла, стирая до мяса пальцы, избавляя солдатские головы от власти мерзких насекомых.
— Может кто-то из них слышал про Дмитрия Ильича Григорьева?
— Где воевал? Так под Ленинградом, где-то с вами, родненькие.
А Дмитрий Ильич в это время тоже топал куда-то на Запад. Это и есть история о том, как моя бабушка и её машинка для стрижки совершили настоящий подвиг. Сейчас эта машинка хранится в музее школы No 138. Можете прийти, посмотреть и подумать: насколько важны даже мелкие детали, и что ход истории может переменить всё: и счастливый случай, и насекомое, и даже машинка для стрижки.
